ОЧЕРКИ:
- Моя история:
-Был месяц май
-Ухо
-Сурок
-О переселении в Россию
-Камень
-Чумодан
-Подъёмник
-Солод
-Ширыч
-Балбес
-Мастерская
-Сгущёнка
-Первомай, пожар
-Повезло
-Письмо другу
-Циркуль
-Посвящение в свободный полёт
-Гетман, бочка, немцы ....
От Заремы Карповой:
-Блокадный Ленинград
Песня о белонгах.
15 Октября 2015г.
ВЕЧНО ЮНЫЙ ЕВГЕНИЙ ФИЛИППОВ
Однажды, лет тридцать примерно назад, во второй половине прошлого столетия, и в самом конце прошедшего тысячелетия, летом, я поднялся в Хаджи, на плато.
Подходя к домам я увидел… На вершине холма, на склоне которого ютился первый ряд хаджинских домов, восседала странная бронзовая фигура - существо, идентифицировать которое поначалу было затруднительно. Подойдя ближе, я понял - это Жека!
Выглядел Жека крайне живописно - на нем были только обрезанные по колено замызганные джинсы и драные кеды на босу ногу.
Прическа Жеки выдавала тайную принадлежность к духовному ордену гималайских йогов, которые специально умащают волосы навозом священного животного Индии по имени Корова. Цветом Жека был как благородная бронза или темное самородное золото. Было совершенно непонятно, где заканчивается материя штанов и начинается пропеченная солнцем шкура. Только из-под прически, которой позавидовал бы любой современный панк, взирали два светящихся небесным огнем шАра. Шары при этом с трудом фокусировались на малых приближенных перемещающихся объектах типа меня - ясное дело, если долго созерцать безграничное пространство, то взгляд отвыкает от всякой сансарической мелочи.
Жека находился в Хадже безвылазно уже целый месяц, и, скудно питаясь, предавался созерцаниям. В те годы Борода еще не поставил свои сейфы под перевалом Воробьиный, это случится годами двумя-тремя позже. И поэтому тогда, особенно если находиться на плато летом, то можно было предаваться блаженному созерцательному безделью бесконечно.
Я и сам-то никогда не относился к домашним мальчикам, - любил топтаться в лужах, зарываться в песок в песочнице, пробовать на вкус уголь и мел, прыгать с крыш гаражей и сараев, был лучшим во дворе стрелком из рогатки, но тогда, увидев Жеку в облачении хаджинского саньясина, я испытал сильное чувство.
Да, это был ни кто иной, как сам юный Евгений Филиппов...
Пройдет совсем немного времени и в таком состоянии увидеть его будет уже просто невозможно. Сансара начнет предъявлять свои счеты. Евгений женится, начнет разводить пчел и станет приближаться к имиджу респектабельного домохозяина. С мопедов и мотоциклов, аналогов коня-ветра вольных монгольских воинов, он переберется внутрь автомобиля - уютной и безопасной повозки бюргеров. Но...!
Интересно, что теперь там - в Хадже? Ну зимой - понятно - таджики катаются там на лыжах, постепенно переходя от горнолыжной классики к карвинговой технике - особенностям катания на современных лыжах параболической конфигурации, они осваивают сноуборд и параплан. А летом? Я думаю, летом на плато таджики пасут коров, овец и коз, выращивают картошку и другие плоды, а также они предаются там йогическим созерцаниям.
Недавно, на плато Руи-Дашт, один таджик, выйдя ночью из железного домика чтобы посмотреть на луну и подышать ночным воздухом, неожиданно издал дикий вопль - Вааааа! Аджина! - и упал в обморок. Я скажу вам, кого он увидел. Он увидел ярко светящееся прозрачное долговязое существо в огненных драных шортах. Торчащие в разные стороны стреловидные огненные лучи нимбом окружали светящуюся монгольскую физиономию с прищуренными глазами и широченной блаженной улыбкой. Это огненносущное астральное существо было ни кто иной, как сам Вечно Юный Евгений Филиппов. Он всегда жил там - в Хадже, он живет там и сейчас и, похоже, переезжать оттуда никуда не собирается.
Андрей Иванников
02.12.2006
Новосибирск
Небольшой комментарий к рассказу Андрея.
Сейчас, т.е. уже в 2015 году на плато Руи-Дашт никто на лыжах не катается. Местное население не встало на лыжи любого вида.
На плато живёт только один наш человек Слава Соколов. Мы называем его Хранителем Ходжи.
В качестве доказательства помещаем снимки домика Славы и его пасеки летом 2015г..
» » 
7 Июля 2015г.
- История становления горнолыжного спорта:
История освоения плато Руи-Дашт и Сафед-Дара, впоследствии получивших в спортивной среде короткое название «Ходжа» и «Варманик», объединившиеся под названием «Клуб Варзоб».
(Воспоминаниями поделились И.Матвеева, Ю.Саушкин, В.Лаврушин, Л.Шпагина, Р.Таиров, М.Кармалитов.
На плато Руи-Дашт в 50-е годы двадцатого столетия работали геофизики, метеорологи.
В зимнее время в 1958-59 годов 20-го столетия на плато стали организовывать поездки туристов с деревянными беговыми лыжами от турбазы «Варзоб».
Примерно в те же годы в педагогическом институте на кафедре физвоспитания ввели специальности по горному туризму и альпинизму.
Преподавал там Иван Галустов.
Стали организовывать зимние восхождения через плато Руи-дашт.
Первой вершиной для зимнего восхождения была назначена Нойзахба.
Тогда же некоторый состав любителей отделился от «катальщиков-тараканов» на нижнем плато и передвинулся на более крутые склоны в районе установленного там дождемера.
Среди них были Таиров Рёва, Соколов Слава, Иванов Кирилл, Эдуард Дмитриев, Лаврушин Валерий, Анвар Шукуров, братья Фадеевы, Симакин Николай и др.
Постепенно альпинисты ушли в свои занятия на покорение вершин.
В 1960 году в Душанбе приехали Шайдуров Николай и Кармалитов Маркел после окончания в Миассе техникума по специальности «гидрогеология», которые любили кататься на горных лыжах в Чимбулаке (Казахстан).
В 1962 году на плато появилась пара настоящих горных лыж с ботинками.
Снаряжение приобрёл Лаврушин Валерий, но в дальнейшем заниматься горными лыжами не стал.
В 1963 году лыжники уже провели проверочные соревнования по горным лыжам.
Кинофильмы об этом были сняты Эдуардом Дмитриевым и Рёвой Таировым.
Мы их видели, но впоследствии они были утеряны.
Снега в декабре 1963 года было такое количество, что можно было кататься на холмах около локаторов за Пивзаводом в черте города.
Там катались Влад Минаев и Ирина Матвеева, переехавшие тогда в Душанбе, чтобы работать на Памире.
После катания на холмах возвращались до Геологоуправления по улицам на лыжах.
В январе 1964 года уже начал складываться коллектив любителей горных лыж: Минаев В., Матвеева И., Андреева Т., Таиров Р., Соколов В.
Потом к ним присоединились Дина Сейдузова. Галина Дитрих, Тамара Соловьёва и Тамара Артамасова. и др.
23 февраля 1964 года провели горнолыжные соревнования.
Трасса начиналась от дождемера.
Поставили 14 ворот и к соревнованиям допустили всех желающих на это спортивное мероприятие.
Участницами соревнований были Дина Сейдузова и Галина Дитрих.
На старте после сигнала «старт» Галина затушила сигарету Шипка о скользящую поверхность лыж и только потом поехала.
Прокатила трассу за 15 минут, хотя и падала в каждых воротах, осталась в восторге от собственной скорости.
В 1965 году число любителей горных лыж уже значительно увеличилось.
Появились энергетики (Никитина Т., Гетман И., Саушкин Ю.,Трофимов К., Шпагина Л.) Болтунов Ю.
Коля Шайдуров привёл молодых сестру и брата Поповых., Лёву Подгорного привела его мама, как уж слишком шустрого мальчика.
Пришли Станислав Гринькин, Володя Петров, Толик Филиппов, Толокнова Аделина, Воронина Лида, Телегина Людмила.
Занятия проходили на новом склоне недалеко от акведука, впоследствии получившего название «хосилотовский».
Шайдуров учил закреплять крепления с маркерами ремнями с крестом на пятке.
Потом Шайдуров стал мастерить пдьёмник с использованием двигателя от мотоцикла.
Коля по нескольку дней проводил в Ходже в палатке на снегу, возился со старым маломощным стареньким двигателем.
Большой вклад в сооружение подъёмника сделал Юра Болтунов с Володей Петровым.
Юра работал инженером автохозяйства или что-то в этом роде в Министерстве торговли.
Он достал два списанных движка от авторефрижераторов мощностью по 10 или 12 л. с. и они вместе с Петровым и компанией соорудили нормальный подъёмник, которым мы успешно пользовались год или два .
Тогда уже перешли на новый склон, на котором успешно занимались все горнолыжники вплоть до 90-х годов.
Каждому желающему пользоваться подъёмником надо было принести с собой пятилитровую канистру бензина для работы подъёмника.
Вот тут мы поняли значение подъёмника для горных лыж.
Всем было ясно, что надо бы перейти на электроэнергию.
Бензиновый двигатель всё-таки не так надёжен, как электрический.
Так что понимание важности подьёмника для горных лыж вложил в нас Шайдуров Коля.
В 1969 - 1970 годах группа энергетиков (Л. Шпагина, В. Бабиков) составили проект электроснабжения лыжного плато Ходжа Оби-Гарм и при активной поддержке руководства Таджикглавэнерго были сооружены линии 10 и 0,4 кВ, ТП 10/0,4 кВ.
На плато общими силами были установлены два новых самодельных электрических буксировочных подъёмника.
Энтузиасты работали летом и осенью, чтобы сезон открыть с новыми подъёмниками.
Беспрерывно работал сварочный агрегат под умелыми руками Алика Рачинского.
Поставили помещение для подъёмников.
В 1966 году решили организовать Федерацию горнолыжного спорта при Городском Спорткомитете.
Нас очень хорошо поддержал тогда председатель городского Спорткомитете Жазыкбаев (светлая ему память).
Затем состоялось представление горнолыжного спорта в Республиканский Спорткомитет, в Совет Министров Таджикистана и ЦК Компартии.
В 1977 году начался новый этап развития горнолыжного спорта на плато Сафед-дара вблизи пос. Такоб.
Начался наш "Варманик" со строительства автодороги и здания для спортсменов.
Первым директором спортивного комплекса Федерацией был рекомендован Подгорный Л.В.
Первым председателем Федерации горнолыжного спорта избрали Таирова Р.А.
Были созданы горнолыжные секции в обществах «Таджикистан», «Хосилот», «Спартак».
1 Мая 2008г.
" Был месяц май. "
В моей памяти майские праздники всегда ассоциируются с горами, поскольку в таджикский период жизненного пути, все дни с 01 по 09 мая проходили в кругу друзей и единомышленников на Ходже, либо на базе «Сафед-Дара», или же в альплагере «Варзоб» на альпиниадах.
Наверняка все прекрасно помнят, как радуют нас после зимы нежно-зеленые цвета трав на освободившихся от снега склонах, идеальной прозрачности воздух, позволяющий созерцать с вершин открывающиеся дали. А какие запахи приносит ласковый майский ветер от разноцветья альпийской зоны!
Май 1992 года для Душанбе того времени был не легким: противостояние двух площадей «Озоди-Шохидон» закончилось поспешным выездом из города сторонников социалистического строя. Оппозиция торжествовала победу после вооруженных захватов ЦК Компартии Таджикистана, Гостелестудии, нападения на Дом Радио. Безвластие породило криминал, по городу разъезжали вооруженные бородатые люди под прикрытием лозунгов демократии. Все с большой тревогой ожидали дальнейшего разворачивания событий на политической арене республики.
На тот момент я, старший инспектор по боевой и физической подготовке Республиканского Совета «Динамо», был откомандирован в штат группы захвата МВД Таджикистана, в качестве снайпера и альпиниста.
На тренировке.
На стрельбах в Каратегине.
В режиме сутки через сутки, а в последствии, и на казарменном положении, пришлось нести бремя службы со дня пикетирования оппозицией здания ЦК компартии Таджикистана. Само собой о поездках в горы приходилось только мечтать. Бархатный лыжный сезон-92 профанировал мимо меня за буднями дежурных суток.
В один из майских дней накануне дня Победы мы находились в расположении группы. Каких-либо приказов, заданий, или поручений мы на разводе не получили. Начавшиеся дежурные сутки обещали быть не определенными и обреченными на безделие.
Первая половина дня прошла в спортзале «Динамо» где нянчили железо и мучили грушу. После обеда киснуть на койке мне не хотелось и я, взяв с собою радиостанцию, вылез на крышу здания Министерства. С крыши открывался хороший обзор на город. Солнце припекало, поэтому сняв афганку и расстелив ее, расположился для загара. Свой взор обратил в сторону Варзобского ущелья с мыслями о том, что кто-то так же нежит свое тело в горной местности. Эти мысли изредка прерывались радио-эфиром нашей милицейской волны. Пребывая в грезах, розовых мечтах и под солнцем, незаметно для себя заснул.
И «снились пиво, снились воды и в этих водах я тонул».
Чрезвычайка 1989 года.
Мой блаженный сон был нарушен громким взрывом и тут же начавшейся беспорядочной автоматной стрельбой.
Вскакиваю, озираясь, пытаясь оценить для себя происходящее. Подбегаю к карнизу и стараюсь рассмотреть какие-нибудь «картинки» между зданиями МВД и КГБ внизу на улице Дзержинского. Однако рассмотреть что-либо не могу, поскольку обзору мешает нежная листва многолетних чинар. От рикошетирующих пуль вниз летят сбитые ветви и листья. Снизу доносятся брань, и звуки битого стекла. На ходу натягиваю на себя одежду и лечу экипироваться: бронник, сфера, автомат и т.д. и т.п. Часть моих товарищей по группе, уже держали в обороне дежурку, а меня направили к нашим на улицу, к главному входу. Занимаю боевую позицию, бухнувшись в клумбу между цветущими кустами роз. Стрельбы уже нет. Легкий ветер разносит по улице со стороны Института русского языка и литературы черный дым от горящего бэтээра. Вижу несколько неподвижных тел в разных позах, лежащих на асфальте, радио-эфир разрывается от команд и информации. Узнаю, что оппозицией была предпринята попытка завладения зданием Комитета госбезопасности. Боевики попытались подойти к зданию со стороны института при поддержке двух бэтээров, но меткий выстрел из «Мухи» сорвал замысел, расстроил ряды и пыл нападавших. Они, отстреливаясь, отошли за кинотеатр «Джами». Находимся в напряжении, ожидая повторения.
Долго ждать не пришлось, продолжение началось, но уже по другому сценарию. К зданиям двух Министерий стали стягиваться пожилые уважаемые люди, за спинами которых прятались боевики с оружием. Выставленный кордон из милиционеров и диалоги с активистами, пока еще сдерживали их эмоции и пыл. В случае явного нападения нам пришлось бы применять огнестрельное оружие. А это, как понимается, большая гражданская и политическая ответственность. К тому же в зону обстрела попадали и наши, и не наши – скверная ситуация! Обстановка накалялась, пришедшие требовали выдачи тел погибших и руководителей Министерств. Оцепление уже еле сдерживало разгоряченную толпу.
И тут, о чудо, со стороны ипподрома к перекрестку у памятника Дзержинскому, выкатывают танки 201-й мотострелковой дивизии. Их появление приводит в замешательство нападавших. Наши переговорщики используют этот появившийся козырь, звучат призывы разойтись и начинается медленное оттеснение их с улицы и дробление. Милицейский кордон все дальше и дальше отступает от зданий, толпа редеет, а потом и полностью рассасывается.
Ух, в этот раз пронесло!
Нас перебрасывают для защиты членов сводной оперативно-следственной группы работающей по факту происшедшего.
Командировка в Ош.
До официального объявления боевых действий в Республике оставалось шесть месяцев, был месяц май…
На выявленной плантации мака.
10 января 2008г.
" Алтын-Дарьинское ухо. "
В 1986 году Анатолий Филиппов предложил мне на период отпуска интересную подработку – принять участие в составе экспедиции по выполнению геодезических работ на Памире. На тот момент Анатолий был штатным работником «закрытого» Предприятия №23, т.е. таджикского филиала Главного Управления Геодезии и Картографии СССР, а просто – ГУГКа, и имел в данной организации большой опыт работы и авторитет. Предложение было очень заманчивым, поскольку за такие работы в полевых и высокогорных условиях набегала кругленькая сумма. В задачи той экспедиции входило выполнение нивелировки 3-го класса на Северо-Западном Памире в районе Алайской долины. А если быть более точным, то нам предстояло «привязать» не отработанный участок местности к имеющимся реперным точкам от метеостанции Алтын-Мазар, расположенной на реке Муксу, через перевал Терс-Агар в Заалайском хребте и по ущелью реки Алтын -Дарья до ее слияния с рекой Кызыл-Суу. В основном вся техническая работа «ложилась на плечи» исполнителя, т.е. специалиста-геодезиста, а остальные члены экспедиции должны были распределить между собою роли помощников.
Уже в августе загруженный грузовой автомобиль выехал из Душанбе на сутки раньше нашего отправления, а мы основным составом вылетели в пос. Ляхш на всем известном «Кукурузнике».
Примечательно, что пилотировался самолет нашими друзьями, горнолыжниками-любителями по Сафед-Дораку Аллахвердовым Володей и Пановым Костей. После взлета самолета и набора высоты, мы с Толей заняли в кабине пилотов почетное место на доске между креслами, тем самым получив от полета ощущения не обычных пассажиров.
Устав лежать, периодически выглядываем из-за тента и созерцаем пробегающие картинки ландшафта.
У развалин брошенных литовок нашу машину останавливают два местных жителя. Если хоть как-то мы можем изъясняться по-таджикски, то тут, увы – киргизская речь и лишь пожилой мусафед начинает деловитый многозначный расспрос по-русски: «Геолог?» (ставя ударение на последний слог). Так же отвечаем: «Геолог, геолог!». Затем: «Куда пойдешь?», показываем на направление к перевалу. Такими не большими фразами, а так же по мимике и пальцам, наконец понимаем, что нам по пути, у них под перевалом отара и просят их взять с собой.
Мусафеда-сарсафеда усаживаем на рюкзаках между нами, а молодой кыргызбой садится на двухсотлитровую бочку с бензином закрепленную к борту кузова, наклонив голову над металлическим каркасом тента.
Поехали, продолжив не многословный разговор. Наша машина помчалась дальше по урочищу, временами пересекая ручьи и мелкие речушки. После очередного переезда водной преграды водитель не успевает «просушить» тормозные колодки и пытается затормозить перед внезапно возникшей неровностью на горной дороге. Нас несколько раз сильно подбрасывает.
Парень, сидящий на бочке, падает на нас. Мы начинаем устраивать свои лежанки после таких подбросов и видим, как молодой чабан, подняв и одев тюбетейку судорожно что-то ищет на лежанке, а другой рукой прикрывает левое ухо. Все бы ничего – обычный рядовой случай в дороге, но вдруг нас поражает увиденное! Бедняга, с внезапно округлевшими, не типичными при этом для киргизов глазами, с семиэтажным русским красноречием, поднимает … ухо!?
Оказывается, при сильном ударе о металлический уголок каркаса кузова ему сорвало кожу на голове и ухо.
Вот и шокотерапия. Для всех шок, а ему – срочная терапия!
Повар усиленно бьет по кабине, останавливая машину. Достаем аптечку, Анатолий льет ему на рану перекись, а я перебинтовываю голову. Едем в Дароот-Коргон в районную больницу, оберегая раненого от дорожной тряски. По прибытию, передаем пострадавшего в руки врачей, пояснив ситуацию по получению травмы. Пока хирурги оказывают квалифицированную медицинскую помощь, сидим у крыльца ждем окончания операции.
Приезжает милиция, даем объяснения.
Увы, чуда не случилось, бедняге утраченный орган пришит к нужному месту не был.
Уже на выезде из больницы мусафед кричит нам в след: «Геолог – п…..с!» - вот тебе раз!
Задание экспедиции в течение месяца было выполнено. Не отступая от альпинистских традиций, мы с Анатолием в свои выходные дни, поднялись на две вершины: пик Рогова (5105 м.) и пик Терс-Агар (4827 м.), «пробежали» до низовьев ледника Федченко – какие места!
С вершин наблюдали красивейший сход лавины по леднику от землетрясения с шеститысячного пика Музджилга , любовались Корженевой и я слушал рассказы Анатолия о восхождениях на них.
При выполнении геодезических заданий в экспедиции того года да и в последующие, было много интересных рабочих моментов со своими полевыми эпизодами. Но это были уже другие истории.
26 сентября 2007г.
"Сурок".
Накануне зимней Спартакиады народов СССР 1986 года, СДЮШОР по зимним видам спорта были организованы летние сборы. Часть июня было откатано на снежниках южных склонов пика Зубарева (3500 м.) с местным названием Хаит, а в июле на тренерском Совете было решено перебраться за его северные склоны к хребту Санги-Навиши, в верховья реки Пиадлык
Трудягой «66-м» был переброшен с горнолыжной базы «Сафед-Дорак» через перевал Караташ весь лагерный скарб и спортивный инвентарь. На некрутом склоне у снега вырос палаточный городок. Тренировки, как это принято, проводились ранним утром и к вечеру, когда дневной зной сменялся прохладой тела ледника. День был отдан на откуп элементам ОФП и гимнастики, праздному загару у речки, вытекающей из-под снежника, художественной литературе, сбору чикуры и туруна для компота.
Через неделю мне такой распорядок дня стал слегка надоедать, и я решил хоть один день «разбавить» ски-альпинизмом.
Оставив после первой тренировки своих подопечных под присмотром Валерия Банникова и Николая Каримова, вложив в рюкзак «альпины», сухпай и закинув на плечо «эланы», заспешил наверх.
Душа пела от предвкушения панорамного обзора гор и длительного спуска на лыжах.
Несмотря на жаркий день и полуденное солнце, поверхность снежника оставалась крепкой, поэтому я, не проваливаясь в снегу, и без особого напряжения, преодолел весь подъем на гребень Санги-Навиши. На самом верху открылась панорама Гиссарского хребта и его отрогов.
Невооруженными биноклем глазами хорошо просматривались знакомые вершины, а Ходжу от взора скрывал купол Астрофизиков. Под ногами в сторону севера уходил снежный цирк Капандар. Рельеф этой чаши был без трещин, кальгаспоров и сераков, и только заструги своими длинными и ровными линиями указывали направление ветра в цирке. Это место очень подходило для тренировок скоростного спуска и слалома-гиганта.
Долго еще бушевали мои фантазии по проведению там летних сборов, либо вертолетных забросок для групповых спусков.
Уничтожив сухпай и отдохнув, окидываю еще раз прощальным взглядом вершины и вниз. Преодолев на лыжах узкую и крутую часть кулуара, попадаю на широкую и более пологую часть снежника и еду длинными, размашистыми дугами, стараясь получить от спуска максимум удовольствия.
Вдруг вижу, что торму пересекает огненно- рыжий, уже успевший набрать вес сурок. Решаю подрезать его лыжами и принести в лагерь как трофей. Догоняю, подбиваю, … и, сурок летит от меня кубарем вниз. У кромки снега теряю его из виду. Подкатив и сняв лыжи, обнаруживаю его в ранклюфте в метрах пяти от себя без признаков жизни. Начинаю спускаться к сурку, но добраться до него и схватить не могу, поскольку снежный свод резко идет на сближение со скалами.
Посидев, решаю приблизиться к нему в лежачем положении. Ложусь на мокрые скалы и медленно начинаю двигаться на животе в глубину вперед головою, контролируя движение руками. Но крутизна склона, песок и глина на скальной породе не дают мне прекратить скольжение и я, с ужасом понимаю, что со мною будет, если сей час же не остановлю движения.
Делаю попытки остановиться, но только в кровь сдираю ладони. Качусь вниз прямо на сурка, из-за боязни того, что он меня укусит, пытаюсь изменить траекторию движения, повернув тело на бок. Как раз во-время потому, что в тот же момент плечи мои надежно заклиниваются между льдом и скалою.
Начинаю осознавать: если бы не изменил положение и остался в первоначальном, неминуемо бы травмировал себе лицо и голову. Но что же делать дальше? Мои плечи были зажаты природными тисками, а разворот грозил следующим падением.
Пребывание в ранклюфте в таком положении тут же навело на философские размышления о деревьях и сыновьях.
После своеобразного аутотренинга типа: «Спокойно Ипполит, спокойно!» и размышлений о том, через какое примерное время меня найдут в этой ловушке, да и найдут ли, приступаю к выполнению всевозможных акробатических трюков направленных на вызволение. А в это время, аклимавшийся от моего удара сурок, совершенно меня не боясь, пролез мимо меня наверх, цепляясь лапками за неровности скал, и был таков.
Страх, одиночество, холод и относительная темнота трещины, подталкивали меня к более решительным действиям.
В результате я грязный и ободранный как сурок, вырвался из этого плена на свободу. Трудно было судить о времени нахождения в этой ловушке.
Последующий путь на лыжах и возвращение к базовому лагерю уже не имели никакого удовлетворения. Так мне был преподнесен очередной жизненный урок по отношению ко всему живому и действиям в горах.