ОЧЕРКИ:
- Моя история:
-Был месяц май
-Ухо
-Сурок
-О переселению в Россию
-Камень
-Чумодан
-Подъёмник
-Солод
-Ширыч
-Балбес
-Мастерская
-Сгущёнка
-Первомай, пожар
-Повезло
-Письмо другу
-Циркуль
-Посвящение в свободный полёт
-Гетман, бочка, немцы ....
От Заремы Карповой:
-Блокадный Ленинград
Песня о белонгах.
Душанбе-Луга май 1990г
Всю первую неделю я пробегал по вокзалу в надежде купить или хотя бы заказать хоть какой-нибудь контейнер. Но контейнеров уже давно не было, то ли сюда везти нечего было, то ли пе-ревозчики дефицит создавали специально, только я ничего достать не смог. Тогда я принял, как говорит мой дядька, Пётр Сергеевич, - волевое решение - ехать на двух машинах с двумя при-цепами! Но во первых прицеп у меня был только один, а во вторых шаболов набралось как раз на два двадцати тонных контейнера.
Батя всю эту неделю ходил как тень по квартире и когда я показывался ему на глаза, твердил, что не надо никуда ехать, здесь всё наладится, что там ( в России) будет с пчёлами? И тд и тп. Однажды я огрызнулся, что мол я всё равно уеду, если хочешь помочь, помоги делом. Он ушёл, через пол часа вернулся, -чем я могу помочь? –надо контейнер говорю, тонн на 10, а лучше на 20. Для бати ничего невозможного никогда не существовало. Уже утром мы выбирали два из пяти выбракованных. Почему два? Столько разрешили, дали бы больше, мы бы сдохли но взяли б. Выбрали самые лучшие, непонятно за что выбракованные. Через неделю погрузили на плат-форму, написали масляной краской адрес моего знакомого в Луге, и перекрестя отправили в неизвестность.
По моей просьбе из Питера прилетел Егор, он только что сдал на права, и теперь рад был по-практиковаться. Сборы были очень короткими, попрощались с Тютиным, с соседями, все на нас смотрели как на полоумных, куда?…, зачем…?. В первой декаде мая мы выехали. Вернее хоте-ли выехать, но доехали только до «масложира». Заклинило раздатку на Газ-69! Но у нас с собой было, мы калачи тёртые, через два часа, вымазанные нигролом с ног до головы, но с горящими глазами, мы продолжили путешествие.
Ехали по ночам, так прохладнее и нам и главное пчёлам. Мы везли с собой пасеку в 32 семьи. На границе с Узбекистаном или где-то рядом нас тормознул гаишный пост – чеговезём? Какой дифицит в ящиках прячем? Послушал гул пчёл, сунул палец в леток, его почему-то не укусили. Но через секунду из этого летка вылезла гроздь пчёл, и начала по одной разлетаться. Над по-стом горел фонарь но пчёлы не летели на свет, а почему-то летели на гаишников. Мы поехали дальше, крики ментов остались позади. До самой Москвы нас больше ни один гаишник не оста-новил.
От Аральска до Актюбинска и днём-то ехать не подарок, но мы-то молодые, прорвёмся. Ви-димо бандиты, жирующие на переселенцах, взглянув на наш, еле двигающийся автопоезд , ре-шили нас не трогать. Уж очень жалостно мы смотрелись со стороны. На одном ночном перего-не, некто в форме и с жезлом, отделился от кучки таких же форменных теней и попытался таки остановить нашу кавалькаду, но мы сделали вид что не заметили его стараний, и (пронеслись) мимо. Так как преследовать нас не стали, мы решили что это были не гаишники.
На днёвке под Аральском забыли паяльную лампу. Оставшуюся дорогу еду грели в желудке. И главное вспомнили километров уже через десять, но ворачиваться не стали, пути не будет.
При штурме Урала от прицепа отвалилась каретка. Каретка это такая штуковина которая кре-пится к прицепу, а уже на неё крепятся два колеса. Так вот левая каретка по необъяснимой при-чине взяла и отломалась. Прицеп с пчёлами, весом чуть больше тонны, перепрыгнул через зло-счастную каретку и вгрызся в асфальт. К этому моменту я разогнал машину почти что до семи-десяти километров в час, благо дорога пошла под гору. От резкого торможения левой стороны меня и прицеп повело влево, да так круто повело, что я ни как среагировать не успел. Каким-то чудом мы прошли между двумя встречными КАМАЗами на противоположную обочину, слетели с неё вниз и завязли в жидкой после зимы земле.
Какие отзывчивые люди вокруг!!! Ни названия колхоза, ни имён тех мужиков, которые помо-гали мне, я к сожалению не помню. Не прошло и трёх часов с момента аварии, как мы уже мон-тировали отреставрированную каретку на место. За эти три часа и машину, и прицеп засосало по самые шлакенбарды, я раньше не понимал словосочетания – земная твердь -. Вроде русское выражение, а о чём это они могли так говорить??? К концу днёвки машина и прицеп, по очере-ди были вытащены на насыпь, и мы со свежими силами продолжили путь.
Объезжаем Тольятти, на горе три машины, стоят на площадке рядом с дорогой, мигают фара-ми. Активно так мигают…. Проносимся мимо. Догнали уже через километр. Цыгане, мать их. Втюхали мне какие-то поршня и насос, не дорого, нет, обидно просто. Ведь я то деньги эти не обманом заработал. Ну, сам виноват не надо было останавливаться.
На мосту через Волгу увидел гаишника, щас тормознёт, думаю, а мне бы не надо останавли-ваться, пчёлы повылетают, светло совсем. Он делает три шага мне навстречу, наперерез движе-нию, присматривается к моему аппарату и расплываясь в улыбке машет - проезжай. На борту Тортилы красуется классическое – эх прокачу-.
После Урала заправки стали встречаться каждые пятьдесят- сто пятьдесят километров. До Урала – в два, а-то и три раза реже. Пять канистр в моей машине, да пара в Егоровской, каждая заправка – литров на двести облегчала жизнь заправщиков….
В Москве дневали прямо на МКАДе. На специально отведённой для таких как мы, залётных, площадке. У моей «Тартилы» как раз оторвался фаркоп, а у Егора как раз не далеко работал хороший знакомый, и как раз сварщиком. Подъезжаем. Четырёхметровый забор. Раздвижные, бронированные ворота. Явно режимная контора, какие тут могут быть друзья??? Вызвали Его-ровского друга. Нет, заехать не получиться, но можем попробовать кабель сварочный вытащить сюда! У нас две минуты, пока директор обедает. Уложились, но всё равно были замечены бди-тельным директором и получили разнос, и мы и Егоров приятель. Поколесив и попетляв для порядка по Москве ещё с пол часика, находим наших пчёл брошенных на МКАДе. Сахар укра-ли! Целый мешок! Ну, догадались тоже, оставить мешок сахара в проходе между рядами пчёл. Как ещё прицеп не увели!?
Километров десять от первопрестольной отъехали, гаишник тормозит. - Опять превысил? - спрашиваю. Смеётся, нет, говорит, тут серьёзнее, прицеп самодельный, а документы на ммз. Сам же предложил компромисс. Поторговались чуток, сговорились на половине оттого, что он просил.
Последние сто километров пути оказались для нашего прицепа самыми неприятными. Колёса не катились вперёд, а всё норовили развернуться поперёк. Видимо сказалась авария на Урале. От такого поперечного кручения самолётная резина стиралась буквально на глазах. Дотиралась до дырки, из дырки показывалась камера и дотиралась до взрыва. Мы останавливались, меняли колесо на запаску и ехали дальше. Двадцать километров и всё повторялось. Так мы развлекали себя пока не кончились запаски. С окончанием запасок начала работать солдатская смекалка. На спущенное самолётное колесо мы натягивали жигулёвскую резину, предварительно отрезав корд. А потом накачивали. Получалось довольно страшное колесо, больше похожее на капусту, но ехать можно, правда медленно - 20-25км\час, иначе дымит.
В шестидесяти километрах от Луги, в ста пятидесяти от Великого Новгорода, в пяти тысячах от Душанбе, на холме над озером, ещё восемь месяцев назад, я получил разрешение и выкопал яму под фундамент дома. Предчувствие? Рядом с этой ямой мы и разгрузили наши машины.
Здесь будет мой дом.
28 мая 2006г.
От Е.Филиппова.
"Камень".
Сборы на Воробьином.
На первых сборах основная масса светлого времени суток уходила на дорогу к лавине и обратно, тогда мы стояли лагерем на Тахобском перевале. Потом это место называлось "булочки". На послеобеденную тренировку времени не оставалось.
На вторых сборах и снег повыше поднялся, и теплее наверно стало, ну и вот, для экономии времени палатки мы поставили прямо под лавиной, чуть выше начала ручья, между двух огромных валунов
Кататься ходили за скалу. Между лагерем и скалой метров двести по снегу, но это уже не тот снег, который нам нужен. Грязный, пологий. Потом скала, прямо посреди ущелья, ещё метров сто. И ледник, кто его мерил? Может километр, а может и пять длиной. Нам нужны первые триста метров.
То что камни по трассе нет нет, да и прокатятся мы уже привыкли и по команде (камни!) забирались на скалы. И с благоговением провожали взглядом, не спеша катящиеся, как правило, небольшие камешки.
Тот камень мы не увидели, а услышали, весь ледник вибрировал. Грохот есть, а камня нет. Куда бежать непонятно.
Мы ждали его, но он всё равно появился, вдруг. Из левого сая. Он прыгал по спрессованному снегу, как мячик по асфальту, оставляя на леднике каждые двадцать метров, глубокие следы метра три длинной и два шириной. Никто даже лыжи не снял, так в лыжах и забирались на скалы.
Когда он проскакал и все кое-как послезали со скал, начался смех и подтрунивание друг над другом, выясняли, кто же выше всех успел забраться.
А когда спустились в лагерь, то выяснилось, что камень не долетел до палаток самую малость - метров пятьдесят. И остановился, без видимых причин.
В тот день Егор приболел и не пошёл с нами на лавину, а целый день проспал в палатке…
Было время, когда игра в Кинга стала чуть ли ни Хаджинской национальной забавой.
Проводились целые чемпионаты на звание самой синей задницы. Частенько играли у Тютина, у него и хата побольше, и баня всегда стоплена. Мы спать укладываемся, а за стеной размеренные удары, когда с воплями, когда с хохотом, это в зависимости от того, кто бьёт.
Рассказывали мужики, что Шайдуров бить умел. Без страшенного размаха, без выпученных глаз, делал хитрое движение кистью, и джураб чуть ли не вырывал часть тела.
Раз Диму так побили ребята с Петровской ханы, что он пару недель не приезжал. А когда появился, говорит: пусть приходят, я две недели руку набивал, я чемодан пробил! Хабеков тут же перекрестил Диму в Чумодана.
И ведь какая липкая кликуха получилась, что даже жену его Надьку матершиницу, после свадьбы стали называть исключительно Чумоданиха.
А вызывали петровских интересно.
Oднажды было так.... У Василича в хане стоял огромный магнитофон Садко, который вещал на всю гору развесёлую музыку. Мужики подключили к нему микрофон и поставили его к чему-то звучному, типа чемодана.
После пятого удара вся петровская хата высыпала на снег, но “запугивание” не сработало, пришли.
Поняв однажды, что спины его на долго не хватит, Василич сделал “ишака”. Василич человек увлечённый и, купив один мотороллер за бесценок, он покупает второй, потом третий. Ограничивают его размах только размеры мастерской на «алибастерном».
“Ишак” тут же зарекомендовал себя с самых лучших сторон, если не считать непоправимого разрушения растительного слоя, жуткого грохота и разодранных ног.
Но “ишак”, это всё проза, отступления не стоящие вашего внимания его, кстати, некоторые даже пытались называть ублюдком, но это, наверное от зависти.
Ну, так вот, накупил он таким образом этих мотороллеров кучу, призвал единомышленников и начали они придумывать подъёмник.
Создание первого мобильного подъёмника я не помню, видимо он был построен до меня….
Это потом он стал красивым, лёгким, прочным, удобным. А по началу он получился тяжёлый и непропорциональный, этакий уродец, который еле стоял на тонких ножках.
Вот с этого момента я уже помню и себя и Шайдурова, и Фаршика, и даже Стаса.
Мы собирались на алибастерном почти каждый день, кто после школы - Лёха Пивнев, кто после работы, а я после занятий в ПТУ. Пили чай с батончиками, и придумывали подъёмник. С третьей, не-то с четвёртой попытки (два месяца), он обрёл все же те формы, которые впоследствии мы видели на детских сборах.
Но это потом, а тогда, в самом начале, когда мы только только начинали, произошёл случай, маленький инцендентик.
Шайдуров с Василичем придумали очередную загогулину приварить на раму подъёмника, и показывают мне, где надо отпилить.!!
А чего это я-то опять, я уже пилил сегодня, а эти бездельники (Фаршик с Чинушей) только чай пьют.
Рыжий Василич ничего сказать не успел, и , слава Богу, сказал Николай Фёдорович, светлый человек.
Он сказал, что если мы будем смотреть, кто, сколько работает, и прятаться друг за друга, то у нас ничего не выйдет, и лучше нам тогда ничего не затевать. И всё. Всё встало на свои места.
Много лет после этого случая мы делали одно дело, осваивали Воробьиный перевал. Прокладывали дорогу для мотороллера, мост построили, сейфы для подъёмников врезали в скалы. А могли расстаться в самом начале.
Классное тогда было время, было чувство своей сопричастности с чем-то значительным, правильным.
Особенно когда мы затащили подъёмник на Воробьиный и откатали пару выходных, да ещё мужиков нефтяников прокатили, которые раньше всё подсмеивались над нами.
Испытывали мы как-то двигатель на подъёмник.
Перебранный, из тех, что Василич со штраф площадки купил. Покрутили, погазовали в меру, сняли и отложили в сторону. Хороший движок, поработает.
Теперь надо сделать раму и всё остальное, и мы занялись этим всем остальным, а движок потихоньку стал заставляться всяким хламом.
Тут я должен Вам сказать, что снятый и отложенный в сторону двигатель очень похож на металлолом. Особенно, если ты первый раз в такой мастерской.
Дня через три приезжает ко мне Солод. Вообще-то он Славик Солодов, но тогда по имени никто и не звал. Пешком он ходит с трудом, ездит быстро и очень быстро.
Пару лет назад, ему, как младшему отпрыску в семье купили мотоцикл, и с тех пор он числил себя крутым механиком и любителем техники.
Вот заходит он в мастерскую и сразу к двигателю, там ещё пяток лежал, нет он именно этот захотел пнуть.
Шутя так, пнул по гик стартеру, а он возьми и заведись!
Надо было видеть его рожу! Как они скакали, Солод с движком, как он пытался его заглушить!
Когда всё кончилось, бензин, который оставался в карбюраторе выгорел, и движок сам заглох, Солод аккуратно подвинул его на старое место, развернулся и ушёл.
Он подумал, что это мы его специально разыграли, и решил обидеться.
К вечеру отошёл, опять приехал.
Где он теперь?….
"И всё-таки она светится".
Пацанами мы частенько спали на крыше нашего домика. Спутники считали, истории всякие невероятные рассказывали друг другу. Летом, конечно, а всё равно прохладно. В спальник ватный залезешь, только нос торчит наружу. Как люди умудрялись проводить лето в душном городе? Не понимаю.
В тот вечер все пацаны быстро уснули, а мы c Серёгой Ширкиным проболтали до полуночи, всё о звёздах, да о галактиках говорили.
Потом переключились на луну: кратеры, моря и всё такое обсуждали.
И тут Серёга выдал: вот, говорит, сколько изучают луну, а так и не выяснили из-за чего она светится! Я аж чуть с крыши не упал, так смеялся.
А он не в зуб ногой,- светится и всё тут.
А на следующий день подошёл, я, говорит:- вчера сморозил ни с того, про луну-то, ты, говорит, не рассказывай пока ни кому….
Не, ну я-то понимаю, первый курс, практически незаконченное верхнее, и вдруг такое….
Могила говорю, Серый, тебя я и под пытками не сдам..
Ну я двадцать пять лет молчал….
А теперь у меня самого такой же крендель вырос, как выдаст чего про свою учёбу, я Ширыча вспоминаю.
Территорию «алибастерного» охранял здоровенный рыжий «азиат».
Весь день он мог переходить от кустика к столбу, тщетно ища тени. Раз в день сторож приносил ему воды в банке из под океанской сельди, но Балбес пил воду из банок только в случае крайней нужды.
Дело в том, что его мать, однажды похлебала воды из ручья, который протекал через гальвано цех.
Отравилась, отлежалась недельку, думали не выживет,- выжила, а когда появились щенки, она с малого возраста приучила их пить только из водопровода!
Спокойно и без трепета к Балбесу подходил только один сторож, маленький, сгорбленный таджик.
Фронтовик, довольно сносно говорил по-русски, может из-за этого Балбес и привязался к нему так, не знаю. Только он мог посадить балбеса на цепь.
Причём повязывал вместо ошейника выцветшую тряпочку.
Балбес покорно давал себя привязать. Но когда сторож сменялся, приходил любой другой, балбес поворачивал голову чуть резче, тряпочка рвалась, и в кишлаке начиналась паника.
Ну как его понять, рос среди бабаёв, лучший друг бабай, и так их ненавидеть? Нет , конечно он и белых бывало, кусал, но когда было из чего выбрать, выбирал бабаёв.
Причём в лоб не шёл, обойдёт тебя, как бы опасаясь, тихонько сзади подбежит и хвать.
Откусанных ног я сам не видел, но ребят без штанины встречал.
Я тогда ещё в ПТУ учился, а после учёбы коротал время на “алибастерном”.
Прихожу однажды, а ворота закрыты, и замок изнутри висит! Я в сторожку заглянул, сторож спит, ну не будить же человека из за такой мелочи как я!
Перепрыгиваю через забор, благо забор здесь не высокий со стороны улицы, от силы два метра, и высоченный если смотреть изнутри.
Рельеф такой, неровный.
Приземляюсь и сразу понимаю почему ворота закрыты.
Балбес опять отвязался и сторож храня покой кишлака, рискуя своим здоровьем, закрыл ворота, а сам заперся в сторожке и спит.
А балбес развалился под топчаном и ждёт, что кто-нибудь всё равно придёт и ворота открывать придётся сторожу, вот он тогда и попросится.
Он меня увидал раньше, я когда приземлился он сразу встал и отряхиваясь и ворча двинулся ко мне.
Может у него были самые безобидные виды на меня, может он просто попроситься наружу хотел, я не стал дожидаться пока он до меня дойдёт, а быстренько перепрыгнул обратно.
Физрук в школе меня ни разу не похвалил за прыжки в высоту, жалко он этого прыжка не видел.
Эта мастерская досталась Василичу, единственному сварщику худ фонда, от щедрот директора худ фонда Александра Василича.
Огромная дырка вместо крыши покоилась на размокших алебастровых стенах. Через заднюю стену проглядывался маленький дворик и постоянно слышалась татарская ругань вперемешку с русским матом.
На дверях висел новенький замочек, но петля прибитая к косяку постоянно отваливалась,- косяк давно сгнил.
Рассказывали, что во время репрессий, на этой территории расстреливали людей, а до того это был “алибастерный” заводик.
Сколько раз сменились его декорации, а название в народе так и осталось “алибастерный”.
До середины мастерская была застелена деревянными полами, вторая половина представляла собой грязевой вулкан.
Добраться до дальней стены, где почему-то висели останки электрощита, можно было только по передвигаемым досочкам.
Но мы туда часто и не ходили, так только когда приспичит приварить чего, пойдёшь, накинешь провода на предохранители.
Искры фейерверком, а я и не знал тогда, что бывает по-другому.
Однажды весной прорвало канал, который протекал как раз над этой мастерской.
Его каждую весну прорывало, и не по одному разу. Намыло нам в мастерскую илу, хороший слой (10 см) хорошего илу.
Взялся я его вычистить, копнул раз, другой, и, видать, увлекся лишнего копнул, дошел до бетонного пола. Его лет сорок назад отлили, потом видимо разбогатели, застелили поверх деревянный. А нам он уже достался в виде сплошной грязевой дырки.
Официально я в этой мастерской восемь лет проработал, да ещё до этого пару лет, пока в ПТУ учился. Жалко было уходить….
"Последнее время много пишу, видимо сказывается недостаток спиртного…"
Год не помню какой был, может 79? Сборы на Анзобе были в июле или в августе, помню, жили мы в доме дорожников, был там один особо сердитый бульдозерист, всё ругался (уборний блат). Причём ругался по любому поводу, лежат ли лыжи поперёк прохода или чайник выкипел или дверь не закрыли за собой, дежурная фраза никогда не сменялась.
Из тренировочной программы в памяти осталось несколько вспышек: малюсенький снежный язык без выката, с каменным забором перед облаками, и сгущёнка. Много сгущёнки….
Мне посчастливилось в те годы тренироваться в группе пацанов у Шайдурова.
Группа наша была разновозрастная, самые старшие они же и самые наглые были Владька Петров и Серега Машков.
Законченные сладкоежки, однажды они умудрились поспорить с тренером, что съедят за один присест банку сгущёнки, вот не помню какая тара была, не то три не то пять литров.
И съели, а спорили естественно на ещё одну банку. Как они радовались выигрышу….
Может я чего путаю? Может эти сборы Володя Петров проводил? Вот память, а всего-то времени прошло тридцать лет…
Из нашего окна вся гора как на ладони.
Домов тогда уже штук сорок было, а то и больше. Народу полтыщи, и все свои, если не по имени то по кликухе все знали всех.
Кто по тропе на гору зашёл, всяко мимо нашего дома пройдёт.
Привет, салют! После подъёма особо не потрепешься, все разогретые, мокрые, спешат переодеться. Одышка опять же.
Но это кто ногами шёл. Которые на крыльях летели, тем одышка не мешает. Те песни поют.
Степанида начинал свою песню уже от нашего дома:- Ларискаааааа, Ларииискааааа!!!! Ни дать ни взять кот в марте.
Орёт!
И это практически на сухую, на тропе не особенно горло смочишь.
Всю весну орал, без подзавода.
На день солидарности трудящихся у нас как водится народу в домике набилось. Девки пришли из петровской ханы.
Чего-то поели, чего-то попили. Всё, сидим давим зевоту.
Праздник тоже, ни потанцевать, ни попеть.
Музыки нет, гитару от меня спрятали, я в сотый раз окидываю гору потерянным взглядом, есть!
У Петрова танцуют! Музыки естественно нам не слышно, и танцующих напрямую не видать, зато ясно видно мелькание теней в отсвете свечей, или может лампы керосиновой?
И вместо ответа из окошка вырывается язык пламени.
Пожар!
Выскакиваем на улицу, бэдика посылаем оповестить всех, сами сломя голову летим наверх. К дому уже не подойти, огонь вырывается из окон, дверей, из под крыши.
Неподалёку стоят две бочки, что-то плещется, откуда вёдра взялись? Заливаю первое ведро в окошко спальни, реакция такая будто я туда горючее лил, нюхаю ведро, по-моему у воды другой запах должен быть, хотя… давай, лей, потом разберёмся.
Потихоньку стал подтягиваться народ, видать тоже тоска одолела.
Звучали разные предложения как тушить, чем тушить, а надо тушить?
Пришёл Петров: -четвёртый раз горим- говорит. Олимпийское спокойствие! Последним прибежал Степанида.
С выпученными глазами, не сбавляя хода, на бегу снимая рубашку и наматывая её на голову, орёт: -там же девчонки!
И в хату…. А Тютин ему: атас, щас балон рванёт, и через секунду кааак рвануло, да не один, два баллона у них было, столб огня метров на двадцать поднялся, жуть.
Сразу занялся столб, электрики побежали отключать линию. Столб потушили, или сам он потух, неважно.
Яшин вагон мужики долго спасали, поливали стенку водой. Насилу отстояли.
А девки у меня в хане сидели, на пожар не пошли смотреть. Они-то здесь, а чего там ещё интересного может быть?
В каждом мало-мальски нормальном доме должен быть сейф для дорогостоящего инвентаря. Дом у нас мало-мальски нормальный, не хуже других, инвентарь тоже на уровне, давай сделаем….
Это мой батя предложил, а значит так тому и быть. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, и не терять инерцию, старт операции «СЕЙФ» дали в феврале.
Ни варить, ни замки устанавливать мы не умеем, поэтому «добровольно» берёмся перетаскивать материал. Какие-то огромные, сверх толстые листы железа, весом по пуду каждый. Каждую пятницу, по чуть-чуть. Можно конечно было дождаться лета и завести весь материал сразу, но это не про нас. Мы это Лёха «шланг», Вадька «бэдик», и я.
По чуть-чуть это потом, а в первый раз мы взяли железа по максимуму. Листов по шесть на рыло. Уже на автовокзале сомнения грызли наши натруженные шеи. А когда вышли из автобуса на конечной, и попробовали закинуть груз за спину, стало ясно, одним рейсом нам это не осилить.
В последний рейс мы пошли, когда уже темнело. Долетели до остановки как мухи, почти без потерь. Покурили, нацепили вязанки на плечи и практически по памяти поползли наверх. На пол-пути Лёха сказал, что идти больше не может, что обязательно должен выкурить сигарету. Я обычно не курил на тропе, но раз товарищу не в мочь…. Покурили стоя, согнувшись в три погибели. Тяжёлое железо блин, тройка а может и толще. До тараканьего плато добрались с горем пополам, Лёха опять за сигарету. Курим. На небе ни звёздочки, единственная подсветка- огни курорта, оставшиеся далеко позади. Снег валит какой-то серый, следующий этап яблоня. Ходу до неё минута, если правильно угадал направление.
Иду, как по радару, справа и чуть выше ночь чуть гуще и чернее. Яблоня, значит правильно идём, и наступаю на чей-то брошенный рюкзак! Во блин, такого я ещё не видел на горе, лыжи, санки, обувку видел, но что бы рюкзаки! Перешагиваю через него и тут же наступаю на второй! Второй рюкзак начинает ойкать и отползать, и при детальном рассмотрении оказывается вовсе не рюкзаком а палаткой, в которую набились три вымокших пацана.
Палатку они расставлять не стали- слишком устали и вымокли, а просто расстелили прямо на тропе и залезли внутрь в надежде согреться. А так как из всего согревающего у них было с собой только "чёрта" трёх литровая банка, то они и пустили её по кругу. И к нашему приходу высосали почти половину. Поняв что их нашли, они предложили нам присоединиться. Накоротке проголосовали, единогласно приняли предложение и, изъяв банку, повели компанию к себе. Пацанам больше не наливали, они и так на ногах не стояли, уложили спать, шабалы мокрые развесили на печке, а сами пошли пробовать, что нам послало провидение. "Чёрт" это как оказалось лимонадная эссенция, градусов за 70 наверное, с лимонадом разведёшь пополам, снегу чуток вместо кубика льда - отличная вещь! Мороз в ту ночь был за двадцать, а нам чего, печка снаружи греет, чёрт внутри.
Хотел на основе своих воспоминаний рассказ написать, а вышло два абзаца. Да ещё с таким названием…. Но ведь правда, повезло?
Апрель 2006г.
Здравствуйте, Дорогой Друг!
У нас большой праздник – корова телилась! Телилась роднулечка, бегали мы к ней бегали, а она под утро, часа в четыре телилась, и ну орать, чего вы там мол прячетесь, идите, принимайте пополнение.
Ну мы, конечно, прибежали, языком поцокали, даже погладили роженицу.
И всё. Телёнка она нам не отдала. Орёт, рога выставляет.
Да пошла ты …., пошли досыпать, утром разделим.
Так и вышло. Утром она, конечно, повыделывалась для вида малость и ушла на цепь, а бычок остался в загоне.
Боже, какой он маленький. У нас через загон от него стоит годовалый бычок, мне он всё небольшим казался, теперь смотрю на него как на гиганта.
Вот уж действительно, всё относительно.
Дою четыре раза в день, молока-то, молока, а вымя аж квадратное. Втираю ихтиолку, массирую, дою, опять втираю, опять массирую, додаиваю…. А чего ты хотел?
Пока она собиралась, я рассказик накрапал, шлю.
А вдохновил меня на записывание своих мыслей Андрюха Иванников. Это же надо, сколько слов он сложил воедино! Ну кто бы мог подумать….на Ивана!!!
Вы, конечно, читали его рассказы? Они на нашем сайте, это я на всякий случай Вам подсказываю.
Чего-то Пашку Ильяева не видно, не слышно? Неужели на святой земле нет интернета? Дайте ему мой емайл, если будет возможность, ради общения с ним я готов выучить иврит…
У нас зима почти закончилась, надо готовить трактора, косилку, пресс-подборщик и прочее…
А тепла-то нет!
Пчёлки вылетели разок, воздух свежий вдохнули и назад. Вчера вон, опять снег полдня шёл , апрель называется.
На озере лёд как стоял, так и стоит, только без рыбаков, чего боятся, не понимаю.
На наш сайт свои истории не посылал, стесняюсь чего-то. А Вам шлю, вы то своя. Андрюхе ещё послал, как Эксперту. Молчит.
Помните, у Давлатова было, он в ресторане с девушкой и ему старший брат по перу, проходя мимо говорит, читал твой рассказ вчера в газете… по-моему говно…
Во блин, время летит, опять надо идти доить.
До свидания не болейте и не теряйтесь.—
Всё ещё помнящие Вас Жек и Фэмили.
